История Луганщины

Возделывать свой сад

31 мая 1929 года, в пятницу, на четвертой полосе газеты «Луганская правда» была опубликована статья «Завтра открытие сада им. 1-го Мая» с подзаголовком-лозунгом «Превратим его в центр культурной работы».

ДОСТИЖЕНИЯ С НЕДОЧЕТАМИ

Каким же было это историческое место Луганска 95 лет назад? Зачем луганчане из далекого уже поколения стремились превратить место отдыха в центр культурной работы? И почему были убеждены, что свободное времяпрепровождение горожан - общественная проблема, требующая кропотливой и тщательной организации?
Прежде чем обратиться к проблемам, поставленным журналистом, отметим любопытный факт. Судя по дате выхода статьи, парк 1 Мая в конце 20-х годов минувшего столетия открывался на месяц позже, чем сейчас, - 1 июня. Несмотря на свое название. И назывался садом.
«Спешно заканчиваются последние работы в саду 1 Мая ко дню открытия. Чистятся, выравниваются аллеи, проводятся новые, устанавливается водонапорный бак для газонов и цветников, прибиваются последние гвозди в курзале, оборудуются спортплощадки.
Сад стал уже неузнаваем. С внешней стороны сад имеет теперь все основания стать подлинным культурным центром для трудящихся Луганска. Ряд профессиональных организаций - строители, работники печати и др. организуют здесь свою центральную базу для летней культработы. Приглашен симфонический оркестр в количестве 40 человек, ряд гастролеров и т.д.

Однако, (здесь и далее в цитатах сохранено историческое правописание. - Прим. ред.) наряду с этими крупными достижениями, есть и ряд недочетов, которые следовало бы теперь же предусмотреть», - писал автор статьи Л. Долгин.

Что же сообщает нам журналист? В советском обществе конца 20-х годов приобщение граждан к культуре было практическим, если не сказать - историческим вопросом. Автор статьи констатирует важный для понимания эпохи факт: даже значимых успехов «с внешней стороны» недостаточно. Приобщение к культуре не сводится к пользованию окультуренными объектами, оно требует от человека внутренней культуры, без которой любые преобразования «внешности» жизни будут снова и снова отбрасывать назад, к грубому потреблению. Внешнему благополучию, созданной руками человека красоте должна соответствовать способность человека сохранять и преумножать эту красоту вопреки варварству и эгоизму. А это и есть предмет воспитания - организации общественной жизни таким образом, чтобы она казалась людям более привлекательной, чем желание жить только для собственного удовольствия или пакостить всему, что несет на себе печать общественного. Воспитание только тогда действенно, когда воспитатель - сама жизнь, а не лозунги и предписания.

Вот почему луганский журналист говорит о необходимости практического устранения «недочетов» в организации культурной работы. Но что же входит в их ряд? Это действительно «недочеты» или, как говорим мы сейчас, системные проблемы? И прежде чем найти в публикации газеты ответы на эти вопросы, поставим еще один: почему идея воспитания культурой, или, как говорили тогда, культурной революции в конце 20-х годов оказалась исторически важной для повседневной жизни?

ТРУДЯЩИЕСЯ И «ПУБЛИКА»

За организацию публичного отдыха трудящихся кроме городской власти отвечали профсоюзы, создававшие в саду свои «базы». Он был общедоступной территорией. Этот факт нуждается в пояснении.

«Необходимо сделать сад центром, где рабочий получил бы не только отдых и развлечение, но и возможность расширить свой умственный горизонт, поднять свой культурный уровень, - формулировал основную задачу власти и общественных организаций J1. Долгин. - Сад, как известно, будет доступен всем. Это создает некоторую опасность, что, как и в прошлые годы, сюда нахлынет мещанская и нэпманская публика».

Для жителей Луганска того времени понятия «мещанин», «нэпман» были не отвлеченными социологическими категориями, а реальностью, в которой они жили и с которой не могли не считаться. По словам Долгина, «мещанская и нэпманская публика» будет развращать рабочих и «молодняк» (слово не считалось уничижительным для молодежи), проводя время в «бесцельном гуляньи, флирте» и скуке. А значит, ей необходимо противопоставить организованную культурную работу.

Знаменитый «Толковый словарь русского языка» под редакцией известного лексикографа Дмитрия Ушакова, первый том которого был издан в 1935 году, зафиксировал значения, в которых использовалось слово «мещанин». Первое, уже ставшее историческим, означало человека, принадлежащего «к городскому ремесленно-торговому слою населения», и до Октябрьской обозначало «название лиц, гл. обр. из городской мелкой буржуазии, составлявших в дореволюционной России особое сословие, ниже купеческого». Второе, более актуальное для эпохи, в переносном смысле означало человека «с мелкими, ограниченными, собственническими интересами и узким идейным и общественным кругозором». В качестве примера в словарной статье приведено высказывание «пролетарского» писателя Максима Горького: «Театр, обнажая перед зрителем гнуснейшую сущность мещанина, должен возбуждать презрение и отвращение к нему».

Слово «нэпман» - сложносокращенное. Оно означало, говоря более знакомым нам языком, бизнесмена, рожденного «новой экономической политикой» СССР. Она была инициирована Лениным и в известном смысле являлась отступлением от провозглашенных революционных преобразований для оживления экономической жизни страны. Кроме того, по мысли Ленина, она должна была сопровождаться развитием народовластия, демократии и уменьшением роли централизованной государственной власти в развитии советского общества. Однако после смерти этого выдающегося исторического деятеля НЭП ограничили только экономическим содержанием, что вызвало его категорическое неприятие как партийными вождями, так и трудящимися.

Сочные, живые, ироничные портреты мещан и нэпманов читатель может найти в рассказах одного из самых блестящих сатириков XX века Михаила Зощенко. В различных обличьях, но с общей сущностью типы этих господ выведены у Михаила Булгакова и Андрея Платонова. При всем различии их творческих позиций, они воссоздали поразительное явление страны Советов - духовной нищеты, стремящейся к роскоши и красивой жизни, которая оказалась сильнее самых передовых лозунгов и, что страшнее всего, рабочей солидарности. В литературе конца 20-х - начала 30-х годов можно почерпнуть многое из того, что оказывается зеркалом не только того, но и нашего времени. Непредвзятый взгляд на кривляния, заполонившие нашу «культурную» жизнь, покажет их связь с «авангардом» того времени.

Но сейчас речь не об этом. Для нас же важно то, что журналист в конкретном факте культурной жизни Луганска невольно зафиксировал очень важный момент истории.

Конец 20-х годов как раз и стал временем сворачивания НЭПа перед обострением «классовой борьбы» в ее сталинской версии. Государство еще не принялось массово искоренять классово враждебных, но общественные организации трудящихся уже должны были на деле противопоставить мещанской узости и нэпманскому шкурничеству культурную работу, которая непрестанно, в труде и отдыхе дает возможность человеку развиваться.

Идея статьи в «Луганской правде» ограничена реалиями, о которых повествует. И все же по большому счету ее автор на, казалось бы, провинциальном, местечковом конфликте поднимает, может быть, самую важную проблему человеческой истории - возможность совершенствования культурой, когда она становится для людей повседневностью. Опираясь на свидетельство Л. Долгина, мы можем сделать вывод, что культурная революция должна была и еще могла смягчить политические противоречия в советском обществе. Более того, самой постановкой проблемы, обостренной его временем, он говорил, что вопрос об общественном развитии - это вопрос о человеке. Непрестанно развиваться, расширяя горизонты своей жизни, или жить ради удовлетворения своих ничтожных интересов - вот принципиальная проблема истории!

Увы, наша история пошла по другому, значительно более жесткому пути. И то, что могло быть, не свершилось. Нам, человечеству, так и не удалось приблизиться к решению проблемы развития с помощью общественного воспитания. А значит, нас ждут новые повороты с торжеством пошлости и мещанства, значит, и борьба за человека, для которого жизнь и культура неразрывны, будет продолжаться. Ведь то, во что сегодня превращают культуру новые «нэпманы», возомнившие себя творческой элитой, требует самого серьезного ее очищения.

ОТДЫХ И ТВОРЧЕСТВО

Вернемся к реалиям, над которыми размышлял луганский журналист почти столетие назад.

«Прежде всего о содержании культурной работы, - писал он о первостепенных задачах организации отдыха. - Насколько нам известно, вопрос этот на рабочих собраниях не обсуждался. Культработа в саду по плану, пока что, ограничивается исключительно развлечениями: кино (кстати, за отдельную плату), симфоническим оркестром, эстрадными выступлениями и т.д. Однако, все эти виды культработы недостаточны.

Необходимо организовать в саду и широкую массовую культурно-просветительскую деятельность. В саду будет ежевечерне собираться значительное количество молодняка и взрослых рабочих. Не все они имеют возможность пойти в кино или взять платное место перед эстрадой. Опыт прошлых лет показал, что эта часть посетителей проводит время в саду в бесцельном гу-ляньи, флирте, а то и просто скучая.

Для того, чтобы этого вновь не было, работа в саду должна быть поставлена таким образом, чтобы сочетать приятное с полезным. Можно организовать ряд диспутов на литературные и общественные темы, вечера рабочей самодеятельности, живые игры и шарады, вечера домохозяек, детские праздники (кстати, для детей в саду, кажется, ничего не приготовлено), вечера изобретателей. Вечерний рабочий университет летом закрыт. Организовать в саду цикл эпизодических научных лекций с интересными опытами было бы тоже небесполезно. Все это даст известную направленность, свой тон культурной работе в саду».

Нетрудно заметить, что журналист, говоря о конкретных формах культурно-просветительской и творческой работы его времени, верно ставит «вневременной» вопрос: отдых - это удовольствие от ничегонеделания или возможность саморазвития в свободное от труда время?

Ответ, данный в статье, очевиден. Настоящий отдых предполагает сочетание приятного с полезным. Бесцельное ничегонеделанье, как правило, утомляет сильнее физического труда и незаметно отнимает у человека жизненные силы. А вот общественное творчество, коллективная самодеятельность позволяют выплеснуться его творческим силам особым, парадоксальным образом. То, что сочетает приятное с полезным, не опустошает нас, а наполняет новыми силами.

Формы коллективной самодеятельности, которые перечисляет журналист Долгин, уходят из нашей жизни. Наверное, потому, что частично устарели. Но может быть, проблема не только в этом? Может быть, она в том, что по каким-то «историческим» причинам непосредственному участию в них мы стали предпочитать шоу на экране, занимая позицию постороннего, зрителя, возбудить ленивое внимание которого можно только с помощью специальных средств психологического воздействия?
Одно, пожалуй, бесспорно. Почти столетие назад луганчане искренне стремились быть лучше, чем были. Именно поэтому автор статьи предлагает план культурной работы «подвергнуть... широкому обсуждению».
«Не одно ценное дельное предложение будет внесено рабочими и работницами. Это даст возможность избегнуть многих ошибок, выяснить потребности посетителей и внести соответствующее изменение в программу культурной работы», - делает он вывод.
Может быть, и нам для развития культуры следует опираться на тех, для кого она и существует? И вносить «соответствующее изменение в программу культурной работы»?

Сергей ПРАСОЛОВ. Редакция благодарит руководство компании «Пирс М» за предоставленные электронные копии страниц газеты «Луганская правда».

Прасолов, С. Возделывать свой сад / С. Прасолов // Республика. – 2024. – 16 мая.