Литература края

За други своя

Рассказ из цикла «Новая мифология Донбасса»

Об авторе Марк Некрасовский

Родился 15.01.65 г. в г. Луганске. Окончил истфак ВГПИ. Публикуется с 2005 г. Член Союза писателей России, Республиканского союза писателей ЛНР - Луганское отделение МОП. Основные жанры: поэзия, проза, детская литература. Авторские книги: «Мы Одиссеи в жизни и любви» (2006), «Мы всё же достигаем высоты» (2007),

«Танго смерти» (2016), «Кровавая пыль. Летопись войны» (2022). Лауреат лит. премий имени Михаила Матусовского, «Молодой гвардии», Олега Герасимова, Владимира Гоинчукова, «Гранатовый браслет» (СПР).

*1*

Избитого Анатолия бросили в камеру. Анатолий, не обращая внимания на боль, поднялся с пола и прислонился к стене. Ка­мера не освещалась, и ничего не было видно, но, судя по спёр­тому воздуху и стонам, была за­бита людьми до отказа.

• Кто ты? - спросили из тем­ноты, и Анатолий по голосу уз­нал спрашивающего - Сергей Тюленин.
• Это я, Анатолий Ковалёв.
• Анатолий, ты же ушёл из города, зачем ты вернулся?
• Как - зачем? Мы же клятву давали - помогать друг другу. Я

хотел собрать ребят, напасть на полицейский участок и отбить всех арестованных.

• Помог? Ты нарушил при­каз уходить из города. Приказ! И теперь ты погибнешь вместе с нами. Кто за нас отомстит вра­гам?! Эх, ты...

Анатолий и сам понимал, что всё сделал не так, как надо. Не надо было идти домой. Кто-то из соседей донёс в полицию, и вот теперь он вместе с ребятами в тюрьме и разделит их участь. А участь у всех одна - пытки и смерть.

• Я им ничего не сказал.
• Они и так всё знают. Кто-то нас предал и всё им рассказал. Всё. А пытают они нас ради удо­вольствия и чтоб сломить наш дух. Не дождутся!

Анатолий присел на пол и, облокотившись на стену, попы­тался заснуть - надо сохранить силы. Били его впятером во главе с начальником полиции Соликовским. Потом душили, пока Анатолий не потерял со­знание. Пришёл в себя - опять били и опять душили. Били, пока сами не устали бить. Мечтают его сломать - не дождутся. Так просто они его не убьют - хоть одного, но он придушит. Надо лишь выбрать момент, а

он будет. Обязательно будет. Знает он этих полицаев. Дис­циплина показная - когда нем­цы или начальство рядом. Сам был полицаем. По заданию ор­ганизации Анатолий устроился в полицию, чтобы предупреж­дать ребят о готовящихся про­тив подпольщиков операциях. Предупредил о бирже труда - там собирали списки молодёжи Краснодона для отправки их на работы в Германию. Сожгли они тогда биржу вместе со все­ми списками. Предупреждал об облавах. Правда, «служил» Ана­толий недолго - выгнали за не­радивость. Эх, если бы не аре­стовали, нашёл бы он двух или трёх ребят с оружием да, зная полицейские порядки, отбил бы он всех арестованных, а если бы и не отбил, то отомстил так, чтоб враги Краснодон надолго запомнили.

Утром, когда лучи солнца проникли в камеру через ма­ленькое зарешёченное оконце, Анатолий понял, что его план освобождения молодогвардей­цев был неосуществим. Изуро­дованные пытками ребята пере­двигались по камере с трудом, и чтобы их спасти, нужен был транспорт: два или три грузови­ка. Почти все подпольщики были арестованы и сидели в тюрьме. Не нашёл бы он себе ребят с оружием. Не нашёл...

День, ночь и день пролетели страшным кошмаром - ребят выволакивали из камеры, пыта­ли и бросали бесчувственные тела обратно. Несмотря на то, что его избили при аресте и по­следующем допросе, Анатолий чувствовал в себе силы к со­противлению - тренированные мышцы, как корсет, защищали кости. Долгие годы тренировок закалили его тело. К ночи вто­рого дня ареста дверь камеры открылась, и полицаи по списку стали вызывать заключённых: «Вас переводят в Ровеньки». Все понимали - их ведут на казнь. Но никто не стал про­сить палачей о пощаде. Сер­гей Тюленин, попавший в рас- стрельный список, выходя из камеры, крикнул на прощание товарищам: «Наши близко. Они освободят город и отомстят за нас». На крик заглянул помощ­ник начальника полиции За­харов. Увидев знакомое лицо (Анатолий «служил» до увольне­ния под его началом), он прика­зал, указывая на Анатолия: «И этого добавьте, будет у меня восьмидесятым». 79 человек он расстрелял собственноручно, а Анатолию оказал «честь» стать 80-м. В расстрельный список попало восемь человек: семь парней и одна девушка. Ребята были избиты так сильно, что до места казни сами бы не дошли, поэтому были выделены две те­леги. Каждому смертнику свя­зали телефонным проводом за спиной руки и бросили в телегу. Анатолию повезло: его вязал неместный полицай, который ничего не знал о нём и о его си­ловых представлениях на сце­не. Когда его вязали, Анатолий напряг мышцы рук и расслабил их лишь на телеге. Провод уже не впивался в кожу, и Анатолий стал пытаться его разорвать. Холодно на улице - зима, мо­роз, на ногах - тряпичные чуни, а из одежды - трусы, рубашка да вязаная кофта. Штаны у Ана­толия забрали, чтобы унизить:

без штанов побег не сделаешь, но по лицу скатывались круп­ные капли пота от напряжения. Провод поддался, и Анатолий освободил кисти рук. Незамет­но для конвоиров он шепнул Мише Григорьеву, который ле­жал рядом с ним: «Миша, давай бежать. Я сейчас развяжу тебя. У нас получится». Но Миша про­шептал в ответ: «Беги сам. Я не могу бежать. Еле хожу. Отом­сти за нас. Отомсти...»

Телеги остановились. Конеч­ная остановка - шурф шахты № 5. На фонарном столбе висела лампочка, освещая место каз­ни. Здесь их казнят, а тела сбросят вниз. Полицаи начали стаскивать обречённых с первой телеги и ставить на край шурфа. Сергей Тюленин, Аня Сопова, Виктор Лукьянченко и четвертый молодогвардеец, имя которого Анатолий не знал, были взяты первыми на казнь. Прежде чем их скинуть в шурф, полицейские с явным удовольствием стали их избивать.

Полицай, охранявший теле­гу, на которой приехал Анато­лий, отвернулся от охраняемых и стал смотреть на избиение. Анатолий понял - надо бежать. Резким ударом, вложив в него всю свою силу и ненависть, Анатолий сбил полицейского с ног и кинулся в темноту. Он вы­играл несколько секунд, и это был его шанс на спасение. Ана­толий слышал хлопки выстрелов и свист пуль. Те, что свистят, не его - эти мимо.

- Только не в ногу. Только не в ногу... - молил он. Кого? Бога, маму, любимую? Анатолий не знал. Он бежал так быстро, как никогда до этого не бегал. Кофта мешала бежать, и он скинул её на землю. Тряпичные чуни слетели с ног, и дальше он бежал босиком. Одна из пуль ударила его в правую руку чуть выше локтя, и он почувствовал, как кровь тёплой струйкой по­бежала по руке. «Только не в ногу!» Выстрелы прекратились, и Анатолий понял: враги его уже не видят. Никто его не преследо-

вал - побоялись оставить своих жертв без присмотра. Анатолий повернулся лицом к шурфу. Там в темноте одиноко светилась электрическая лампа, и там были его товарищи, которых эти нелюди казнят. «Я отомщу!» - крикнул Анатолий и побежал в сторону города. Первые дома он пропустил, понимая, что бу­дет облава, и его будут искать именно в них. Чем дальше он убежит, тем лучше. Когда он бежал от смерти, сердце выле­тало из груди, и пот струился по всему телу. Но сейчас Анатолий стал замерзать. Если он не най­дёт убежище, то погибнет - за­мёрзнет насмерть. Анатолий по­стучал в окно ближайшего дома. На стук отозвался хозяин: «Чего тебе?» - «Пустите, товарищ, а то замёрзну». Хозяина аж пере­дёрнуло. «Какой я тебе това­рищ, иди отсюда Христа ради». В следующем доме на стук даже не ответили и только в третьем домишке ему открыли дверь. Хо­зяева покормили и согрели Ана­толия, а утром дали ему одежду. Женскую. Одел её Анатолий, по­вязал голову платком, скрючил­ся. «Бабка бабкой. Мама родная не узнает. Куда идти? Конечно, к Тоне, к своей любимой». Как радовалась Тоня, когда он при­шёл к ней:

• Нам сказали, что вас всех убили. Но я знала, что тебя не убьют, что ты придёшь ко мне. К себе домой тебе идти нельзя. Там будут искать в первую оче­редь.

Через день отец Анатолия пришёл к Тоне домой. Обнял он сына и заплакал от радости:

• Три раза полиция прихо­дила. Тебя искали. Здесь тебе тоже отсиживаться нельзя. Надо идти к моим друзьям в деревню. Спрячешься там и дождёшься прихода наших.

Фронт приближался. Нем­цы стали злее. Не сегодня-зав­тра начнётся их отступление, а значит будут угонять трудоспо­собное население с собой. В Германию Анатолий не хотел. «Из деревни надо уходить, пока

не поздно. Схорониться. Дожи­даться прихода наших». Место у него было такое - заранее подготовил. В балке, прямо на склоне, он вырубил пещерку: и от непогоды прикрытие, и ко­стёр развести в ней можно - никто и не заметит. «А наши скоро придут. Слышно, как пушки бьют - значит, наши уже рядом». Анатолий шёл по степи и уже приближался к своему схрону, как услышал за спи­ной крик: «Стой, стой, падла». Анатолий обернулся и увидел вооружённых всадников с белы­ми повязками на правой руке. «Полицаи! Попался! От коней не убежишь». Был бы пистолет или хотя бы граната - никуда бы Анатолий не побежал, а встре­тил бы смерть лицом к лицу. А так... Анатолий побежал. Бе­жал, не чувствуя под собой ног. Храп лошадей приближался - ещё минута и поймают, но вдруг перед ногами Анатолия оказал­ся карьер. Небольшой, старый, с копанкой. Копанка ещё до­революционная - деревянные стойки на входе покосились - вот-вот рухнут. Рискуя сломать ноги, Анатолий прыгнул вниз. Повезло - цел. Ещё несколько секунд, и он влетел в копанку, и в это последнее мгновение он почувствовал сильный удар в спину. «Попали, гады...»

Ноги сразу же стали ватны­ми, но он продолжал идти впе­рёд, уже ни на что не надеясь. Пройдя ещё несколько шагов, он опёрся на шахтную стойку и сполз на землю. В метрах 50 светился вход и раздавались голоса:

• Я, кажись, в него попал.
• Точно попал, гляди, кровь на снегу...
• Нужно добить коммуняку. Николай, добей его.
• Нет, я не пойду. А вдруг у него пистолет или граната? Сам иди и добей.
• Да ладно, не спорьте, брат­цы, всё равно он сдохнет: в спи­ну попали. А ещё кинем пару гра­нат. Там ему и будет смерть...

Что-то влетело в выработку и рвануло. Рвануло так, что Анато­лий потерял сознание...

Очнулся он оттого, что услы­шал стук. Такой стук ни с чем не спутаешь: кирка шахтёрская бьёт по угольку. Значит, в шахте он не один. Анатолий пополз на этот звук, не понимая, слышит ли он его или это предсмертная галлюцинация.

* 2 *

Проснулся Анатолий на сби­той из необструганных досок лежанке. Ничего не болело: ни голова, ни спина. Как и не было контузии и ранения в спину. На

нём вместо одеяла ле­жала заячья шубей­ка. Небольшая ком­ната была зашита досками, а посреди комнаты из красных кирпичей, обмазан­ных глиной, была ело-

жена печка, в которой весело трещал огонь. На печке что-то варилось в чу­гунном котелке. Пахло чем-то очень вкусным, как в детстве.

Кулеш, догадался Анатолий.

Рядом с печкой сидел ста­ричок с лохматой бородён- кой. Сидел не без дела: то уголь подбросит, то варево помешает.

• Проснулся? - спросил он, не оборачиваясь к Анатолию. - Давно я этого ждал. Долго же ты лечился. Чуть не умер... и всё в бреду говорил, что тебе надо то ребят спасти, то за них отомстить. Кого спасти? Кому отомстить? Рассказывай, не бой­ся. Меня все зовут Шубиным, и живу я в шахте...

И сам того не ожидая, Ана­толий рассказал старичку о ре­бятах, о том, как они боролись с фашистами и как попались по глупости, а может, и по пре­дательству. Как дан был при­каз всем членам организации уходить из города, а он его не выполнил - хотел спасти ребят, организовать побег из тюрьмы. Как зашёл домой, а кто-то из соседей донёс на него, и нем­цы его арестовали. Как пытали его и друзей в тюрьме и как убивали друзей у шахты № 5, а он убежал. Как прятался у зна­комых в деревне, дожидаясь на­ших. И как бежал по степи от полицаев. И чудом спрятался в копанке. Старик слушал, не перебивая, а когда Анатолий за­кончил, спросил:

• А кто же вас так мучил и убивал? Немцы?
• Если бы немцы, дедушка, свои. Я с некоторыми учился, а другие - соседи, знакомые.
• Никакие они не свои. Пре­датели не могут быть своими.
• Да, не могут, - согласился Анатолий.
• Значит, не зря я тебя от смерти спас и лечил. Я чувство­вал, что человек ты хороший.
• Дедушка, а немцы уже ушли?
• Ушли, давно ушли.
• И наши в городе?
• Наши в городе, только опять наступают на город фаши­сты, предатели и полицаи.
• Значит, мне в город нужно. Помогать нашим. Только как я пойду? Одежда моя где?

Одежды на Анатолии дейст­вительно было мало: трусы се­мейные и майка.

• Одежда, говоришь, где твоя? Нет её. Посекло оскол­ками гранаты. Не одежда, а ве­тошь. Но ты не расстраивайся. Есть у меня шахтёрская роба и кирзачи. Тебе будут в самый раз. Много их бесхозных оста­лось после закрытия шахт.

Полез дед в скрыню и достал обещанное. И действительно, всё подошло Анатолию, будто ему на складе по его размерам выдавали. А дедушка его и спра­шивает:

• Мечта есть у тебя, Толя?
• Была у меня мечта ребят освободить и спасти, но не смог. Убили их всех. Теперь я мечтаю за них отомстить.

Дедушка полез в карман своих штанов и достал буты­лочку из темно-зелёного стек­ла. Старинная бутылочка.

• Ну, тогда выпей со мной на прощание моей настойки. На всех донбасских травах настаи­вал. Даже на той, что и ботани­ки не знают. Я её в честь себя «шубинкой» назвал. Сила в ней огромная. Воля к жизни. Дино­завры вымерли, а она живёт. Если сердце честное и доброе, то все желания настойка испол­нит. Всё сбудется.

Глотнул Анатолий из бутылоч­ки. Ох, и хороша настойка! Гло­точек маленький, а ощущение, будто идёт он по степи, вдыхая пряный запах полевых цветов и трав, и сила во всём теле, ка­жется, и горы свернуть готов. Повёл его дедушка Шубин по выработкам и штольням. Долго шли, да и вышли как раз там, где спрятался Анатолий от по­лицаев. А вокруг лето. Бежал зимой, а вышел летом.

• Сколько же я болел?
• Долго, очень долго. Зато вовремя проснулся. Как раз тог­да, когда ты Родине нужен.

Попрощался с дедушкой Шубиным Анатолий и зашагал по степи. Где идёт, а где и про­бежит. Сила так и прёт из Ана­толия. А возле лесополосы, на

повороте на Краснодон, его остановили парни, одетые по гражданке, с винтовками в ру­ках. На одном была пилотка со звёздочкой. Значит, свои. Хозя­ин пилотки и был командиром в группе. Посмотрел он на Анато­лия и спрашивает:

• Откуда идёшь, парень?
• Из шахты, - ответил Анато­лий.
• А я думал, что на танцах был, - пошутил командир. И все ребята засмеялись шутке. Ка­кие танцы в робе и кирзачах?
• Куда идёшь? - продолжил командир.
• Нашим помогать с фаши­стами драться.
• А сколько тебе лет?
• Двадцать один, - соврал Анатолий, прибавив себе 2 года.
• Врёшь ты, парень. Тебе лет девятнадцать. Не больше. Ну да ладно. Если в шахте работаешь, то и воевать мо­жешь. Правда, оружие у нас дедовское, но ничего, добудем себе новое.

Так Анатолий стал бойцом краснодонского ополченческого батальона. Шло лето 2014 года.

[1]3*

Как он попал из 1943 года в 2014-й, Анатолий старался не задумываться. Читал он когда-то рассказ про Рипа Ван Винкпя: тоже заснул и проснулся через сто лет. И он лёг и заснул на 70 с хвостиком лет. Зато как во­время проснулся - время бить фашистов! А может, его просто контузило, и он забыл своё на­стоящее имя и взял себе имя ге- роя-молодогвардейца? Но если это так, то он, как минимум, док­тор наук, специализирующийся на «Молодой гвардии». Моло­дой, никому не известный док­тор наук. Или после контузии он впал в кому, а когда человек в коме, то он не стареет.

А дедушка Шубин? Да кто же не знает Шубина? Шахтный домовой. Плохих людей нака­зывает, хорошим - помогает. Хотя, если разобраться, ни­какой здесь мистики и нет. И Шубин - не домовой, а старый шахтёр, оставшийся на старо­сти лет без собственного дома и близких. Живёт он в шахте? Так там же тепло и платить за жильё не надо. Уголька мешок нарубит, отнесёт в посёлок. И есть деньги на хлеб и кашу.

Воюет Анатолий с июня 2014 года. Хорошо воюет - родителям за него не было бы стыдно. Жаль, они не дожили до его возвращения. И девушка его не дожила. Шутка ли, столь­ко лет прошло. Говорят, долго его ждала. Надеялась, что он вернётся...

А сегодня утром он получил осколочное ранение в правую ногу. Дотащили его братья до временного санитарного пункта. Здесь и оказали ему первую ме­дицинскую помощь.

Ногу, в которую вколола обезболивающее медсестричка Ниночка, он уже не чувствовал.

Хотя понимал: если её не ампу­тируют, то он всё равно оста­нется на всю оставшуюся жизнь калекой. Хотя нет. Не останет­ся. Ведь жить ему не больше 5 минут. Ему, медсестре и всем раненым, лежавшим вокруг него. Временный санитарный пункт находился в низине, при­крытый с трех сторон от врагов холмами. А вот с 4-й стороны к ним пришла смерть в виде новенького вэсэушного танка. Танк стоял, выжидая. Видно, ещё не верил в своё счастье - раненые ополченцы без при­крытия... Наконец решились - танк заревел мотором и поехал на них. Пули бережёт. Давить будет. Танк не каждое оружие остановит. Эх, сюда бы ручной противотанковый гранатомёт. Ручная граната не спасёт. Хотя нет. Если сделать связку из не­скольких гранат и рвануть их под траком танка, то он оста­новится. А гранаты у него есть. Анатолий рванул из сумки три гранаты. Сорвал с себя бинт и, не обращая внимания на то, что из раны струйкой побежала кровь, связал бинтом гранаты - сделал связку. Сделал и пополз навстречу своей смерти...

*4*

• Тут такое дело, товарищ командир. Танк вэсэушный на наш лазарет наскочил, а он без прикрытия. Медсестра и 70 ра­неных. Танк по ним даже и не стрелял. Решил давить «вату». А один раненный в ногу боец лёг с гранатами под танк. Взорвал танку гусеницу. Сам погиб, но танк остановил. А тут наши по­доспели. Сожгли танк вместе с экипажем. Таких в плен не берут.
• Откуда, солдат? Надо род­ным сообщить.
• В том-то и дело. Никто не знает, кто он и откуда. Прибил­ся он к ополченцам летом 2014 года под Краснодоном. Бился за Новосветловку и Хрящеватое, на Иловайском направлении. Хо­рошо бился - за спины товари­щей не прятался. Говорил всем, что он из Краснодона, молодо­гвардеец и зовут его Анатолий Ковалёв. Смотрел по соцсетям в интернете - нет такого. Вернее, есть такой молодогвардеец. Бе­жал с места казни в 1943 году и пропал без вести. И фотогра­фия есть в виртуальном музее. Правда, эта фотография не его, а его двоюродного брата. Но те, кто знал Анатолия, говорили, что они были похожи. Да и наш Анатолий очень похож на музей­ное фото. Так что мы не знаем, где его родственники живут и кто они.
• Не мог он, видимо, назвать своё настоящее имя. Наверное, его близкие под «нациками» - боялся их подвести. Говорил, что он молодогвардеец? Все мы здесь молодогвардейцы. И ты, и я. Будет Победа, узнаем имя героя, и будет его имя золоты­ми буквами сиять на обелиске. И его, и других... Герой - себя не пожалел, а товарищей спас. Погиб за други своя...

Некрасовский, М. За други своя / М. Некрасовский // Жизнь Луганска. – 2022. – 30 ноябр.