Литература края

Продолжение. Начало в №29-41

Нам не дано предугадать

Шло время, и Татьяна понемногу стала приходить в себя. Она уже не отказывалась от приглашений на дни рождения и различные «отмечания». Правда, таковые возобновились не сразу, за последние месяцы ее однокурсники и соседи по общаге привыкли к тому, что девушка предпочитает одиночество. Таня подозревала, что для того, чтобы ее снова стали звать в различные компании, приложили немало усилий Тоня и Димка.

Кроме того, она стала совершать «вылазки» на концерты, спектакли, выставки. И как-то так получалось, что очень часто рядом оказывался Михайлов. Он был ненавязчив, почти незаметен, но... Парень старался выполнить ее любую, как правило, даже не высказанную просьбу.
Вот, например, не успела девушка посетовать, что билеты на все концерты (а их и было-то всего два) приехавшего в город популярного итальянского певца Джанни Моранди раскуплены (она была уверена, что они и вовсе не поступали в кассы, а разошлись по «нужным» людям), как буквально на следующий день Михайлов торжественно преподнес ей целых два, причем на хорошие места.
- Вот, сходишь с кем-нибудь, - он улыбался, но улыбка выглядела несколько натянутой.
Таня поняла, что других билетов у него нет (и эти-то можно было считать чудом), и он очень хочет, чтобы она пошла именно с ним. И что ей оставалось делать? Просто взять подарок и поблагодарить? Это было бы большим свинством. Конечно, они отправились на концерт вместе.
В другой раз он раздобыл пригласительные на закрытый просмотр фильмов Тарковского, которые не то чтобы были под запретом, но их категорически «не рекомендовали» для широкого показа. А потом была еще выставка известного художника, потом посещение «плавучего ресторана»...
Татьяна как-то поинтересовалась у Антонины, каким образом Димке удается проникать туда, куда «простым смертным» путь часто бывает закрыт. Та посмотрела на нее с явным изумлением.
- Ты, Кисловская, словно с Луны свалилась, - хмыкнула соседка. - Ты что, не знаешь, кто у него мать?
- Понятия не имею, - пожала плечами Татьяна.
- Она заместитель главного врача областной больницы, начмед, как у них говорят. Только представь, какие у нее связи! Так что, лови момент, дорогая. Мы уже на четвертом курсе, не успеешь оглянуться, как распределение подойдет. Нас-то с Веркой даже в самом крайнем случае «глубже» райцентров не пошлют, в деревнях газеты не издают, а вот ты загремишь в какую-ни- будь Калмыкию, причем, заметь, отнюдь не в Элисту, а куда-нибудь, куда даже на оленях не доберешься. А с такой свекровью наверняка останешься здесь.
- Какой такой свекровью! - возмущению Татьяны не было предела. - Я замуж за него не собираюсь. Мы просто друзья.
- Ну да, - Тонька совсем развеселилась. - Между вами только чистейшая дружба, и ничего больше. Ты или сама дурочка, или меня за дуру держишь. То, что Михайлов в тебя влюблен до беспамятства, знают даже 'воробьи в лужах.
- Но я-то в него не влюолена, - возразила Кисловская.
- Послушай, Танька, - Антонина вдруг стала серьезной. - Выбрось своего Сима- чева из головы. Я верю, что любит он тебя, но живет-то с Нинон, и никуда он от нее не денется. Развод станет крахом всех его ка-рьерных устремлений, Нинка его ни за что от себя не отпустит. А Димка... Ну да, он не Ален Делон, но парень чудесный, умный, добрый... Многие бы в его ситуации не начали бы ненавидеть весь мир?! Да единицы, поверь. А он, наоборот, кажется, весь мир любит. И он всегда будет тебе предан, и мужем станет отличным.
- Да я все это и сама понимаю, - Таня была готова плакать от отчаяния, - но... Как замуж выходить, если в душе все пусто?
- Ладно, - махнула рукой Глущенко, - тебя не переубедить, но, поверь, ты еще очень об этом пожалеешь, когда очнешься в глухом селе, где 99 процентов мужиков пьют без просыху, да и баб тоже, а вокруг ни театров, ни концертов, да даже фонарей на улицах нет... А автобус до ближайшего городка ходит раз в пятилетку, и то, если не обломается. Вот тогда ты меня вспомнишь.
Наверное, процесс «выздоровления» Тани шел бы куда быстрее, если бы они с Юрой не учились в одном корпусе и в одну смену. Был момент, когда она даже подумывала о том, чтобы перевестись на заочное, но потом от этой идеи все-таки отказалась. Она старалась как можно быстрее пересечь холл первого этажа, где располагались аудитории юристов, и прочти бегом поднималась на свой второй. Но совсем избежать «пересечений» не удавалось. А в последнее время они с Юрой стали сталкиваться чаще обычного. Правда, Таня никогда не бывала одна, чаще всего с занятий они шли с Тоней, Верой и Димкой, которому всегда было «по пути», и он при этом не лукавил, так как жил в двух остановках от их общаги.
Но по средам у филологов была «нулевая пара», и освобождались они на полтора часа раньше журналистов. Михайлов несколько раз сбегал с занятий, чтобы проводить Татьяну, но потом перестал это делать. Тоня рассказала, что преподаватель теории жанров, семинар по которой и был последней парой по средам, заявила Димке, что она, конечно, понимает и разделяет демократизм их декана, но если студент Михайлов продолжит прогуливать занятия по одному из основных предметов, то пусть на положительную оценку на экзамене не рассчитывает.
Вот как раз в среду и подловил ее на выходе Симачев. Он, ничего не говоря, просто пошел рядом: погода стояла отличная, день был хоть и морозным, но солнечным и безветренным, и девушка решила пройтись пешком, хотя это и было довольно далеко, идти, если неспешным шагом, где-то минут сорок, а то и больше.
Какое-то время они шли молча, но потом Юра, наконец, произнес:
- Не возражаешь, если я прогуляюсь с тобой?
Таня пожала плечами:
- А что толку возражать, если ты уже идешь.
Сначала обстановка была довольно натянутой, но потом они понемногу разговорились и даже развеселились.
Когда они подошли к общежитию, Таня хотела по-быстрому попрощаться и усколь-
знуть, но Юра задержал ее.
- Танюша, - почти прошептал он, - я тебя очень прошу, не отрезай мне все пути. Я очень хочу, чтобы мы были вместе, и добьюсь этого. Только ты замуж не выходи.
У Тани даже дыхание перехватило от этих слов. Ах, как хотелось ей тут же прильнуть к любимому и сказать, что ей, кроме него, никто не нужен, но она, собрав волю в кулак, только и сказала:
- До свидания, Юра, прогулка была очень приятной, - и ушла.
После он провожал ее еще несколько раз, но подобных разговоров больше не заводил. А потом к ней в общагу заявилась Нинон.
Она вошла в комнату без стука и с порога начала орать:
- Оставь моего мужа в покое, поняла?! Мало ли что там у вас когда-то было, а у нас семья, сын растет. Если я тебя еще раз рядом с ним увижу, не обижайся, мало не покажется ни тебе, ни ему. Я гимназиев не кончала, могу и в рожу дать.
Первой опомнилась Антонина:
- А ну пошла отсюда, - по уровню децибелов ее крик не уступал Нинкиному.
- Нужен кому-то твой Симачев! Тоже мне, ценность великая. У нас вариант получше имеется, поняла, кошка драная?! Вышла вон, я сказала.
Нинка неожиданно успокоилась.
- Таня, я тебя по-хорошему прошу, - ее тон стал почти нормальным, - не лезь в нашу семью.
- Да я не лезу, - сухо произнесла Татьяна,
- а если тебя что-то не устраивает в поведении твоего мужа, это нужно обсуждать с ним, а не со мной.
- В общем, я тебя предупредила, - девушка снова становилась агрессивной. - Со мной, поверь, лучше не связываться, - и она вышла - в полном соответствии с законами жанра, громко хлопнув дверью.
- Я хотела тебя предупредить, - немного виновато произнесла Глущенко. - Она к родителям уезжала, сыночка проведывала, а когда вернулась, ей кто-то насплетничал, что Юрка тебя несколько раз провожал.
- Да мне-то что, - Татьяна изо всех сил старалась казаться невозмутимой, - я перед ней ни в чем не виновата. Он даже ко мне в комнату не заходил.
Она знала, что Нина после академа пыталась продолжить учебу, для этого даже годовалого сына оставила у родителей чтобы, как она заявила, ничто не мешало грызть гранит науки. Но это не помогло, она завалила первую же сессию, после чего уни- вер бросила. Сына, забирать не стала, хотя Юрин дядюшка выхлопотал молодой семье отдельную комнату в новом общежитии. Нина предпочитала любить малыша на расстоянии, лишь периодически навещая его. К слову, Юрий ездил с ней очень редко.
Таня так и не узнала, провела ли Нинка с мужем «профилактическую работу», но после «инцидента» Юра ни разу не попытался проводить ее, что Татьяну, если честно, несколько задело.
А потом она заболела.
Был солнечный апрель, погода стояла изумительная, и Татьяна в этот день пошла на занятия в легкой ветровке, о том, чтобы взять зонтик, она даже не подумала. А зря. К вечеру резко похолодало, пошел сильный дождь, причем он застиг девушку, когда она
находилась между двумя остановками, и пока она добежала до ближайшей, вымокла насквозь. К тому же на остановке не было навеса, и трамвай долго не шел. В общем, в общежитие она явилась продрогшая до костей. Душ в этот день не работал (горячую воду в общежитии давали три раза в неделю), и согреться она могла только под одеялом.
В общем, проснулась она ночью от дикого озноба и сильной головной боли. Она стала искать лекарства, стараясь действовать как можно тише, но соседки все равно проснулись.
- Да ты вся горишь, - всплеснула руками Антонина. - Тридцать девять, не меньше, а то и все сорок.
Она дала ей какие-то таблетки, но они почти не помогли, и остаток ночи Таня провела без сна, тщетно пытаясь согреться. Утром у нее начался дикий кашель «с присвистом», она почти теряла сознание от сильного жара.
Прибежал Михайлов, которому позвонила с вахты перепуганная Антонина, потом он куда-то умчался, а вскоре в комнату пришла симпатичная женщина, представившаяся их участковым врачом.
Она долго слушала Таню, потом, вздохнув, сказала:
- Пневмонии, к счастью, нет, просто сильный бронхит. Я бы советовала лечь в больницу.
- Ой, пожалуйста, не надо, я буду тут лечиться, все-все делать, что вы скажете, все таблетки пить, - запричитала Кисловская.
- Но таблетками тут не обойдешься, - возразила врач, - нужны уколы. Есть, кому делать?
- Я умею, - вмешалась в разговор Вера, - у меня мама долго болела, и я колола ее сама.
- Хорошо, - нехотя согласилась женщина. - Я сейчас выпишу рецепты, а послезавтра снова приду. Если вам не станет лучше, поедете в больницу, как миленькая.
Часам к двенадцати снова пришел Дима и остался с Таней до самого вечера. Он поил ее бульоном, который принес с собой в литровой банке, выжимал сок из апельсинов, которые раздобыл неведомо где, следил, чтобы она вовремя принимала лекарства, и даже провожал до туалета, так как девушка была очень слаба, ее буквально шатало из стороны в сторону. И, что характерно, Татьяна при этом не испытывала никакого смущения.
Два дня Димка «принимал вахту» у соседок Татьяны, забив на занятия. К утру третьего ей стало легче, температура спала до нормальной, и кашлять она стала заметно реже. Пришедшая, как и обещала, с контрольным визитом врач с удовлетворением заметила, что дело идет на поправку, она велела делать уколы и принимать про-писанные таблетки еще два дня, соблюдая при этом строгий постельный режим.
- Если температура больше повышаться не будет и кашель не усилится, можете прием препаратов и уколы прекратить, но выходить из дома вам пока рано. Два-три денька попейте травки, я сейчас напишу, какие и как их готовить. И больше спите. Если к этому времени все будет нормально, можете отправляться в университет. Но старайтесь не переохлаждаться, и на месяц я вам выпишу освобождение от физкультуры.
Последнему обстоятельству Татьяна обрадовалась больше всего. Дело в том, что занятия физкультурой у них проходили, в отличие от прочих, с восьми утра, и дважды в неделю вставать в семь было довольно напряжно.
Вечером снова пришел Михайлов, напоил ее каким-то диковинным чаем с пирожными, а потом девушка задремала, она все еще была довольно слаба.
Проснувшись, она увидела, что комната пуста.
- Наверное, Димка пошел домой, и вправду, что ему тут делать, я уже явно не при смерти, - подумала она.
Посмотрев на себя в зеркало, Татьяна ужаснулась, выглядела она, мягко говоря, не очень: щеки ввалились, губы приобрели какой-то сероватый налет, а давно немытые волосы висели унылыми прядями.
Сегодня был «душевой» день, и девушка решила, что ей срочно надо искупаться, пока не пришли с занятий те, кто учится во вторую смену.
Она быстренько собрала все необходимое и вышла из комнаты. Подойдя к закутку, где располагалась душевая, она услышала чьи-то довольно громкие мужские голоса. Вскоре она поняла, что на площадке между первым и вторым этажом «беседуют» Симачев и Михайлов, причем разговор явно шел на повышенных тонах.
Продолжение следует.

Нам не дано предугадать // Ровеньковские вести. – 19. – окт.